Сказки из жизни - Светлана Бестужева-Лада

Это было приятно, конечно. Но у каждой медали имеется обратная сторона. В подругах вдруг проступило самое плохое, а некоторые просто прекратили все отношения без каких бы то ни было объяснений. Еще хуже были те, которые теперь стали называть ее Жанночкой, сюсюкать и подлизываться. Сильная половина курса пялилась во все глаза, но втихомолку. Общее мнение было: и надо же как повезло такой серенькой мышке!

Что было, конечно, сильным преувеличением.

Серенькой мышкой Жанна не была и до встречи с Андреем. Просто любая женщина знает, что хорошие волосы, вымытые дорогим шампунем, становятся роскошными, а модная маечка, тщательно подобранная по цвету, украшает свою владелицу, в отличие от растянутой и полинявшей футболки. Да и превращение Жанны из девчонки сразу в молодую женщину ее, естественно, не испортило, а только украсило. Гадкий утенок, который на самом деле никогда гадким и не был, за несколько дней превратился в прекрасного черного лебедя.

Такие вещи женским коллективом обычно не прощаются. Тем более что новую Жанну нельзя было опекать, дарить ей початую помаду и надоевшую сумку, а также небрежно платить за ее чашку кофе в студенческой столовой. Такой Жанной можно было только любоваться (что, собственно, и делали мало знакомые с ней люди, не говоря уже об Андрее и Алевтине), а подруги, даже близкие, к любованию бывшей Золушкой обычно как-то не очень склонны.

Немного поддерживала Алевтина, но было видно, что она не совсем уверена в конечном результате этой авантюры. Да и по части хороших манер она вряд ли могла быть особенно полезна: у нее самой была многолетняя повадка отлично вышколенной прислуги. На свою беду, Жанна кое-что из этого переняла, и потом, конечно, раскаялась, но было уже поздно.

Хотя комната Андрея была в полном ее распоряжении, уютно себя Жанна не чувствовала. Эти хоромы не были ее домом, а милые пустячки странно смотрелись в интерьере рафинированной холостяцкой спальни. Если бы Жанна осмелилась, она бы сменила темно серые плотные гардины на прозрачный тюль, благо напротив никаких строений с окнами не было, а солнце появлялось в комнате только на закате.

Вместо тусклого старинного ковра ручной работы положила бы ковровое покрытие более веселого тона, например, бежево-золотистое, а широкую тахту украсила бы не классическим шотландским пледом, а гладким, тоже золотистым или бежевым – и беспорядочно разбросала бы по этому полю множество разноцветных подушек.

Она хотела было вытащить из кладовки старинный туалетный столик розового дерева со слегка потускневшим зеркалом в серебряной оправе, и даже подбила на эту авантюру Алевтину, но ей самой мгновенно стало понятно: изысканная принадлежность дамского будуара «не срастается». Это чудо бы – в небольшую комнатку с обоями под шелк, с креслицами и пуфиками, тоже обитыми шелком, с пушистым ковром светлых тонов…

Но такой комнаты в огромной квартире не было. Был строго-мужской кабинет покойного Андрея Анатольевича со старинной мебелью красного дерева и необъятным письменным столом, крытым зеленым сукном. Была спальня Ады Николаевны, выдержанная в перламутрово-матовых тонах и отличавшаяся той простотой, для создания которой требовались немалые деньги и хороший вкус.

Очень простой паркет из темного ореха роскошно контрастировал с китайским ковром в розовато-лиловых, кремовых и сапфировых тонах. Все остальное – стены, занавески из натурального шелка, атласное покрывало на кровати орехового дерева – были разного оттенка перламутра.

Настоящий камин был отделан серым мрамором, а старинное «вольтеровское» кресло перед ним обито рытым темно-серым бархатом. Ночником служила искусно стилизованная большая раковина, которая светилась мягким, рассеянным полусветом, а туалетный столик поражал своей спартанской строгостью: серебряные щетки для волос, маникюрный набор и флакон духов. Ничего лишнего, ничего вульгарного.

Но… Это могла бы быть спальня Снежной Королевы или Ледяной Девы. Яркий ковер на полу спасал положение лишь частично, как и сидевшая в небольшом кресле возле окна кукла. Яркая брюнетка в изумрудном платье эпохи Наполеона, с золотым шарфиком и в золотых туфельках-котурнах на миниатюрных ножках. Ручки по локоть затянутые в крохотные перчатки из настоящей лайки. А фарфоровое личико – смуглое, с матовым, чуть заметным румянцем, освещали необыкновенной красоты зеленые глаза: точно два изумруда в оторочке длинных ресниц.

– Какая красавица! – ахнула Жанна, увидев это произведение искусства в первый раз. – Просто маленькая дама.

– Этой маленькой даме, – ворчливо заметила следовавшая за ней по пятам Алевтина, – лет двести, а то и с хвостиком. Старина необычайная. Ада Николаевна держит ее за семейный талисман и бережет, пуще глаза. Упаси Бог кого к ней притронуться.

– Это – кукла ее бабушки?

– Это – кукла прабабушки Андрея Андреевича, – фыркнула Алевтина. – Их сиятельство собственную родословную так в мужнее происхождение закопали, что сами забыть изволили, кто есть кто. Впрочем, сама увидишь, скоро пожалует. Пошли пока отсюда, от греха-то подальше.

– А за той дверью что? – поинтересовалась Жанна, указывая в противоположный от входной двери угол.

– Туда нельзя. Там – мастерская Ады Николаевны, даже меня не допускает, а ключ всегда с собой возит. Уж что там за тайны – не знаю, врать не буду, но хранит она их… Может, конечно, Андрей знает, но и то – вряд ли. Вот тут, за стеной – ее туалетная комната, дверь потайная, со стеной сливается. Так туда можно войти совершенно спокойно, только без хозяйки. Там я уборку делаю, горничную не допускают.

– Эскуриал какой-то, – пробормотала Жанна. – Видели бы вы, как мы с мамой живем…

– Догадываюсь, – усмехнулась Алевтина. – Как все нормальные люди в однокомнатной квартире. Мама на кушетке, тебе кресло раскладывают. Правильно?

– Откуда вы знаете? – растерялась Жанна.

– Андрей рассказал, откуда же еще? Он-то таких квартир, как у тебя, давненько не видел… Ну все, пошли отсюда, не люблю я тут долго находиться. Мне еще нужно серебро достать, распорядиться, чтобы вычистили. Да хрусталь перемыть и перетереть. Через два дня мадам возвращается, а через три – очередной прием. Крутись тут, как хочешь, главное, чтобы ее драгоценные традиции соблюдались.

Андрей же, казалось, напрочь забыл о том, что от приезда его мамочки очень многое зависит. Он приходил из мастерской серый от усталости, наскоро проглатывал ужин и падал в постель. Жанна не обижалась: работа есть работа, к тому же он ее предупреждал. Но чем ближе был «День Х», тем страшнее ей становилось, внутри все дрожало противной, мелкой дрожью.

Последний экзамен она сдала буквально в полубреду и, вместо того, чтобы отправиться домой, поехала к Андрею в мастерскую. Там ей сообщили, что маэстро отбыл встречать свою матушку в аэропорт уже часа два тому назад, и сейчас они либо уже дома, либо по дороге к нему. Жанна посидела в уличном кафе, выпила три или четыре чашки кофе, даже купила пачку сигарет и весьма неумело закурила.

Но она прекрасно понимала, что тянуть время до бесконечности нельзя: экзамен рано или поздно должен закончиться и Андрей ждет ее дома. Туда она и побрела, еле переставляя ноги и стараясь не думать о том, что произойдет в самом ближайшем будущем.

Своих ключей у нее пока еще не было: дверь ей открыла Алевтина. Жанна сразу заметила в прихожей два элегантных чемодана светлой кожи и большую черную шляпу с широкими полями на подзеркальнике. Да и выражение лица Алевтины было достаточно красноречивым. В это время в прихожую вышел Андрей.

– Как экзамен? – спросил он, целуя ее.

– Нормально, – вымученно улыбнулась она. – Теперь я второкурсница.

– Замечательно! Ты поешь пока что-нибудь, мама отдыхает после дороги. Познакомитесь за ужином.

Жанну точно холодной водой окатили.

– Но я думала…

– Мама никогда не меняет своих привычек. Но я о тебе еще не рассказывал, хочу сделать ей сюрприз по полной программе.

– Ты уверен?…

– Абсолютно! Не трусь, малыш, она детей не ест. Просто будь сама собой, вот и все. Она же прекрасно понимает, что рано или поздно я бы женился, даже сама меня пыталась знакомить. Но я ждал тебя…

Эти слова подействовали на Жанну совершенно волшебно. Действительно, всем женщинам рано или поздно приходится встречаться с будущей свекровью. И если ей выпало на долю стать невесткой знаменитой Ады Николаевны Лодзиевской, то надо благодарить судьбу, а не трястись от страха.

Жанна совершенно не представляла себе, с кем ее на самом деле свела судьба.

Ужин был накрыт в столовой. Когда Андрей с Жанной вошли туда, Жанна на секунду даже зажмурилась от нестерпимого блеска серебра и хрусталя, освещаемых двумя большими канделябрами с настоящими свечами. За столом, на месте хозяйки сидела молодая черноволосая женщина с гладко причесанной головой, пронзительными темными глазами и великолепным цветом лица. Одета она была в черное бархатное платье, как потом узнала Жанна – парадно-домашнее.